С тех самых пор, как наша армия освободила Тихвин от фашистских оккупантов, прошло почти 80 лет. Казалось бы, времени, чтобы навсегда стереть из памяти ужасы войны, предостаточно. Но сделать это не так просто. Закроешь глаза, и как сейчас видится…
Когда дивизия советских солдат, состоящая в основном из сибиряков (в том числе и ленинск-кузнечан) после продолжительных боёв освободила Тихвин, Маргарите Михайловне Елсуковой (в девичестве Михайлова), ныне жительнице Ленинска-Кузнецкого, не было и 10 лет. «В Тихвин я пришла вместе с семьёй в 1941 году, после того как началась война. Пережила оккупацию, голод, бомбёжки. Видела сотни повешенных фашистами тихвинцев и то, как немецкие самолёты бомбили железнодорожные составы с ранеными военнопленными. Обо всех ужасах, что творились в те годы в Тихвине, двумя словами не расскажешь», — печально вздохнув, произносит она.
300 вёрст под пулями
Родилась Маргарита Михайловна в 1933 году в городе с необыкновенно красивым названием – Лодейное Поле.
— Насколько я знаю, в начале XVIII века мой прадед помогал Петру I строить на реке Свирь ладьи. Именно в то время по указу царя на реке была основана судостроительная верфь, — рассказывает она. – По всей видимости, с тех самых пор мои предки здесь и обосновались.
Но в 1937 году обжитые предками края Маргарите вместе с родителями пришлось навсегда покинуть. Вначале они переехали в Ленинград, а спустя четыре года (в апреле 1941-го) главу семейства вновь перевели на новую работу в Псковскую область, в город Порхов.
Маргарита Михайловна вспоминает, что им даже толком не удалось устроиться на новом месте, как до них дошла страшная весть — началась война.
— Отец, наспех сложив все необходимые вещи в чемодан, наказал нам срочно отправляться к бабушке в Тихвин. Он обещал, что обязательно догонит нас на полпути. И своё обещание папа сдержал. Через сутки он догнал нас на велосипеде.
Остаток пути, а это больше трехсот километров, они уже шли вместе… пешком. По дороге им частенько встречались колонны советских солдат, но ещё чаще их атаковали немецкие самолёты. Появлялись они внезапно, будто черти из табакерки, насквозь прошивали пулями землю, а заодно и людей, а после так же неожиданно скрывались за горизонтом. В такие минуты, чтобы хоть немного защитить своих детей, мама Маргариты, Капитолина Андреевна, закрывала их своим телом. Но пуля — дура, ей всё равно, куда и в кого лететь.
— Нам повезло. После фашистских налётов многие, кто шёл вместе с нами, так и остались лежать на земле, — вспоминает она.
Больше недели восьмилетняя Маргарита вместе с семьёй добиралась до Тихвина. Только вот долгожданная встреча с городом прошла вовсе нерадостно. Разбомблённые и разорённые фашистами дома неприветливо глядели на непрошеных гостей пустыми оконными проёмами. За считанные дни немцы превратили древний, красивейший Тихвин чуть ли не в руины. Не обошла печальная участь и дом Маргаритиной бабушки. После очередной бомбёжки его попросту стёрло с лица земли. Бабушка же вместе с дочкой ютились в крохотной землянке.
Бежали раненые, дом трещал
Вздохнув, Маргарита Михайловна тихо, чуть ли не шёпотом произнесла:
— Некуда нам было больше идти. Кругом война. Но нужно отдать должное — отец всё-таки сумел найти нам жилье неподалёку от железнодорожной станции.
Хозяйка двухэтажного дома дореволюционной постройки выделила им небольшую, примерно 16 квадратных метров, комнату с большой русской печкой у стены. Обеспечив детям и супруге кров над головой, глава семейства ушёл к партизанам. А следом и Капитолина Андреевна устроилась санитаркой в госпиталь. Пока она с утра до поздней ночи помогала раненым солдатам, Маргарита управлялась с делами по дому и нянчилась с младшими братиком и сестричкой.
— Самое страшное для нас в те дни была бомбардировка с неба, — вспоминает моя собеседница. — Иногда казалось, что конца и края ей не будет.
Первое время, когда фашисты бомбили Тихвин, Капитолина Андреевна отправляла детей подальше от дома на берег реки. Позже, привыкнув к ежедневным обстрелам, они уже не убегали, а лишь забирались на печь. Там, забившись в дальний угол, закрыв глаза и уши, ребята пережидали налёт.
Но ужаснее фашистских самолётов для Риты был, пожалуй, только голод. Мучительный и невыносимый.
Выжить и не погибнуть в те военные годы Михайловым помогали не только напечатанные на серой оберточной бумаге хлебные карточки, по которым ловкая продавщица ежедневно выдавала скудную суточную норму хлеба — не больше 125 грамм на человека. Спасал мёрзлый картофель, который Капитолина Андреевна вместе с другими женщинами ходила выкапывать зимними морозными вечерами за несколько километров от дома на колхозное поле.
— А ещё изредка мама приносила из госпиталя домой маленькие недоеденные хлебные кусочки и воду, оставшуюся после мытья тарелок. Неплохой суп у нас получался, — печально шутит Маргарита Михайловна.
Пока жители осаждённого города голодали, фашисты атаковали их с воздуха. Каждый день под обстрелами гибли сотни людей. А однажды немецкие самолёты, будто стая стервятников, налетели на железнодорожную станцию, где стояли два эшелона: один — с топливом и оружием, второй — с ранеными офицерами и солдатами.
Бомбардировщики, напавшие внезапно, исподтишка, за считанные минуты уничтожили все составы. Раненые солдаты, которым посчастливилось выскочить из вагонов, метались по вокзальной площади. Контуженные, напуганные, они попадали в огненное месиво из солярки и керосина. Тем, кому удалось выбраться из адского пекла, бежали в сторону жилых домов. Маргарита Михайловна до сих пор с содроганием вспоминает тот день.
— Наша крохотная комната уже заполнилась израненными измождёнными людьми, а они всё шли и шли. Мне казалось, что дом трещал по швам. Было очень страшно. Одни плакали, другие кричали, а кто-то вполголоса молил Господа Бога о том, чтобы бомба не попала в их убежище.
По всей видимости, Господь услышал их молитвы. Снаряды, с грохотом взрывавшиеся в нескольких сотнях метров от их жилища, разлетались тысячами осколков в разные стороны, так и не зацепив дом.
Сотни виселиц и блокадный Ленинград
В те минуты, когда самолёты кружили над их домом, Маргарита думала лишь о том, чтобы скорей прекратились бессмысленные и до дрожи в коленях ужасные налёты немецких бомбардировщиков. Но оказалось, что фашисты останавливаться на этом не собирались.
Раз ночью в окно дома, где жили Михайловы, тихонько постучали. Это был отец Маргариты. Глава семейства, воевавший вместе с партизанами, знал, что скоро немцы захватят Тихвин. Чтобы спасти жену и детей от гибели, он увёл их подальше в лес.
— Я уж и не вспомню, сколько времени мы там провели. Помню лишь одно: вернулись мы тогда, когда в город пришли наши солдаты, — Маргарита Михайловна вздохнула, вытерла слезы и тихо продолжила. – Я никогда не забуду то, что мы увидели на улицах Тихвина. Десятки, сотни виселиц, на которых висели трупы несчастных, замученных людей. Дети, старики, женщины… Проклятые фашисты, убегая из города, вешали всех, кто попадался им на пути. Солдаты и партизаны бережно снимали тела, а местные жители увозили их, чтобы похоронить на кладбище.
Тут Маргарита Михайловна ненадолго замолчала и, пристально вглядываясь в окно, произнесла:
— Я никогда не забуду их лица…Совсем ещё молодые гибли, дети, им бы ещё жить и жить.
Это была освободительная операция, во время которой наши войска отбросили немецких оккупантов почти на 300 км от города. С тех самых пор ни один фриц больше не ступил на тихвинскую землю.
Сразу после освобождения Тихвина началась эвакуация жителей блокадного Ленинграда. Эшелоны, шедшие на восток, обязательно останавливались на тихвинском вокзале. Во время остановки ленинградцам выдавали нехитрую пайку: столовую ложку каши, 35-граммовый кусок черного хлеба и чай.
— Многие из них были настолько измождёнными, что не могли даже самостоятельно есть, — вспоминает моя собеседница. – Я вместе с другими ребятами помогала их кормить. А ещё мы разносили по вагонам хлеб.
Но не всем ленинградцам было суждено уехать дальше Тихвина. Были среди них те, кто не перенес последствий голода и навсегда остался лежать в братской могиле. Тела умерших людей солдаты уносили в сарай, что стоял неподалёку от станции…
«Ну, здравствуй, Кузбасс!»
Через два года вслед за эвакуированными жителями блокадного Ленинграда из Тихвина уехала и семья Михайловых. Главе семейства Михаилу Семёновичу предложили работу в сфере пищевой промышленности на одном из псковских заводов.
Там же, в Пскове, Маргарита окончила школу и педагогический институт, после которого в 1956 году получила распределение в Кемеровскую область.
— В тот год из Пскова в Кузбасс вместе со мной прибыло ещё 14 физиков-математиков, — говорит она. – Распределили нас по разным городам. Мне достались Мыски.
А вот Маргаритиной подруге выпало ехать в Ленинск-Кузнецкий. Чтобы не скучать в одиночестве на чужбине, она уговорила сотрудников гороно направить вместе с ней и Риту Михайлову. Вот так и очутилась она на земле Кузнецкой, на которой так и останется навсегда. Впоследствии выйдет замуж за человека, который так же, как и она, обожал физику – учителя Виктора Михайловича Елсукова.
Дарья Нечаева.
Фото автора, из архива М.М. Елсуковой и интернет-ресурсов.
Маргарита Михайловна Елсукова 51 год проработала учителем физики в школе №20. Она учитель высшей категории. В своё время была награждена нагрудным знаком «Отличник народного просвещения РСФСР». Кроме того, имеет медали «За особый вклад в развитие Кузбасса» и «За особый вклад в развитие г. Ленинска-Кузнецкого».