Родилась Бронислава Ивановна Акулич в неволе, в далёком 1943 году. В то тяжёлое время её родители батрачили на зажиточного немца. Но прежде, чем они оказались в рабстве, им пришлось на себе прочувствовать, что значит быть узниками концлагеря.
Сибирь и Ленинград
В начале 1930 годов Иван и Агафья Бояровы перебрались из Поволжья в незнакомый и далёкий Сибирский край. Покинуть обжитые предками земли заставил их жуткий голод, который свирепствовал в ту пору на территории Восточной Европы.
Сибиряки встретили прибывшую семью радушно. Глава семейства пошёл работать в пожарную команду, которая трудилась на строительстве Кемеровской ГРЭС. Там же, на земле Кузнецкой, у Ивана и Агафьи случилось пополнение: сначала родилась дочь Маша, а затем, спустя несколько лет, в 1937 году, на свет появилась Валя. «Мама рассказывала, что то время частенько нас, сибиряков, агитировали ехать в большие города на разные стройки, — вспоминает Бронислава Ивановна. – Папа поддался на уговоры. Так в 1939 году наша семья оказалась в посёлке Саблино, что под Ленинградом». На новом месте, железнодорожной станции, Иван проработал недолго – началась Великая Отечественная война. Попросился на фронт и глава семейства, но в ответ лишь услышал: «Будешь работать в тылу, кто-то должен перевозить людей и грузы».
Осенью 1941 года, когда фашисты подошли к Ленинграду, началась срочная эвакуация людей. А потом на железнодорожную станцию, где трудился Иван, пришли немцы. «Отец потом рассказывал нам о том, как фашисты без суда и следствия всех молодых мужчин расстреляли тут же, на месте, а тех, кто был уже в возрасте, оставили в живых, — говорит малолетняя узница фашизма. – Папе повезло, немцы его не тронули, сочли за старика, а ведь ему и сорока лет не было. Просто он наполовину седой был, да и оброс сильно».
Вернулся Иван домой поздно вечером. Бледный, напуганный, он тихо, чтобы не слышали дочки, сказал Агафье: «Немцы здесь! Нужно срочно уходить». Так молодая семья пешком из посёлка Саблино направилась в сторону Псковской области, в город Великие Луки. Днём, пока светило солнце, они шли, ночью останавливались на постой у местных жителей.
Из концлагеря в рабство
«В деревне, в которой родители с сестрами остановились на ночлег, местный староста вместе с полицаями по приказу немецких оккупантов набирали мужчин и женщин, чтобы отправить их на работу в Германию, — вспоминает Бронислава Ивановна. – Мама рассказывала, что было очень страшно. Людей ведь, как скот, запихивали силком в товарные вагоны, а после отправляли на принудительные работы в Кенигсберг». В один из таких товарных вагонов с охраной загнали и Бояровых. «Вы молодые, крепкие. Так что с вас не убудет, если вы немецким бауэрам послужите», — кричали им полицаи.
Несколько недель сотни голодных, ни в чём не повинных людей ехали в холодном товарняке в Восточную Пруссию, чтобы впоследствии безмолвно батрачить на немецких хозяев ферм и усадеб. Сразу по прибытии в Кенигсберг всех, кто был в поезде, отправили в концлагерь для военнопленных. Несколько месяцев нечеловеческих условий, о которых Бронислава Ивановна знает по рассказам матери и старших сестричек: «Ужасный голод, от которого ежедневно умирало большое количество людей. Расстрелы военнопленных. Мама говорила, что этот концлагерь был настоящей фабрикой смерти, — вздыхая, говорит она. – Трупы людей закапывали тут же, неподалёку от бараков. Погибших было очень много, порой их даже полностью не могли засыпать землёй. Руки и ноги так и оставались снаружи».
А потом приехали немецкие покупатели бесплатной рабсилы. Одному из зажиточных кенигсбергских фермеров приглянулось сразу несколько семей, среди которых были и Бояровы. Так Ивана, Агафью и их дочерей продали немецкому сельхозпредпринимателю-бауэру Отто фон Кригу.
Властный и жадный бауэр не церемонился со своими работниками, он заставлял их вкалывать без отдыха. Пока они батрачили, местная ребятня, собравшись неподалёку от них, громко, на ломаном русском языке кричала: «Русский, покажи свои рога! Где твои рожки?». «Представляете, они считали нас дикарями. Думали, что мы живём в землянках, которые строим в дремучих лесах, — вздыхая, говорит Бронислава Ивановна. – Откуда эти дети могли знать, что мы великий народ. Со своей уникальной культурой, традициями и обычаями».
Долгожданная победа
Спустя год, 3 марта 1943 года, у Ивана и Агафьи на свет появилась ещё одна дочь, которую родители решили назвать Брониславой, что значит «оберегающая славу». «Мама с папой очень надеялись на то, что скоро придёт наша армия и нас освободят», — вспоминает моя собеседница.
Не зря Бояровы ожидали победы. Весной 1945 года толстый Отто Криг, прознав о том, что войска Красной армии наступают, проявил недюжинную прыть и подался подальше от Кенигсберга в сторону Германии. Попутно прихватив с собой несколько обозов с добром и… старшую четырнадцатилетнюю дочь Бояровых — Марию.
Иван, Агафья вместе с детьми пошли вслед за вереницей обозов. «Оставить, бросить родную дочь родители не смогли, — говорит Бронислава Ивановна. – Её нужно было спасать из хищных, жадных бауэровских рук».
По дороге в Германию Ивану с Агафьей удалось помочь бежать старшей дочери. А после, воссоединившись, семья пошла обратно в сторону Кенигсберга — туда, откуда была слышна канонада. Когда несколько десятков километров пути были уже позади, семейство Бояровых наконец-то повстречало бойцов Красной армии. «К нам навстречу вышел офицер. Поздоровался. Поинтересовался, кто мы и откуда родом. А когда офицер узнал, что моя мама — его землячка, очень обрадовался. Он дал нам еды, молока и показал, в каком направлении нам нужно идти», — рассказывает Бронислава Акулич.
И Агафья с тремя детьми пошла. Иван же втайне от супруги уговорил офицера взять его с собой, «чтобы окончательно добить фашистскую гадину». Позже, через несколько месяцев, Агафья узнает о том, что её мужа, раненого в голову шальной немецкой пулей, отвезут в ближайший госпиталь, где он скончается, так и не приходя в сознание.
Нелёгкая, но всё же счастливая жизнь
Долгой и трудной была обратная дорога домой. Частенько им приходилось проходить проверки и отвечать на вопросы чекистов: «Не по собственному ли желанию отправились вы немцам служить?». Бояровы понимали, что так и должно быть. Ведь сразу после войны очень сложно разобраться: кто прав, кто виноват. Да и скрывать им было нечего. Перед Отечеством они были чисты. Бронислава Ивановна вспоминает, что пока они добирались до дома, у них украли самое бесценное, что было – узелок с документами и едой. «Мама очень переживала. Она понимала, что без документов мы далеко не уедем потому, как нас будут долго и тщательно проверять на каждой станции».
Больше полугода ехала Агафья с дочками до своей малой родины, что в Самарской области. По приезде, заселившись в крохотную, завалившуюся набок избушку, она сразу же принялась восстанавливать украденные документы. «Прожили мы в том доме недолго, потому что жить там было невозможно. По избе ветер гулял от того, что она вся в дырах была», — говорит Бронислава Акулич. Близилась зима, а так как латать старый домишко было некому, Агафья, собрав нехитрые пожитки, решила податься вместе с детьми в далекий Кузбасс…
…В следующем году малолетняя узница фашизма Бронислава Ивановна Акулич (в девичестве Боярова) будет отмечать свой восьмидесятилетний юбилей. Как обычно, в этот день в уютной светлой квартире Акулич соберётся много гостей: дети, внуки, правнуки. Бронислава Ивановна надеется на то, что к тому времени поправит свое здоровье её старшая сестра Валентина Ивановна. Тогда все вместе они сядут за стол и вспомнят, как трудно, но дружно жили они после войны. И как стремились получить образование: «Я ведь в своё время хотела выучиться на архитектора. Мечтала о том, как буду создавать проекты надёжных жилых домов и красивых, похожих на замки, Дворцов культуры».
Бронислава Ивановна так и не стала архитектором, не заладилось у неё с математикой. Но об этом она ни капли не жалеет! Всё, наверное, потому, что стала она первоклассной швеёй, которая посвятила свою жизнь тому, что одевала ленинск-кузнечан в модную, удобную одежду.
Дарья Нечаева.
Фото автора.