Литературная страница членов литературного объединения «Проба пера»
Ирина Сидельникова, с. Подгорное
Маме
Ирина Сидельникова,
с. Подгорное
Маме
Снисходительны улыбки,
И язвительны слова.
Инфантильные ошибки
Судит вновь мои молва.
Что под маминою юбкой
Прожила, не повзрослев.
Что живу одной минуткой,
Без заботы, обнаглев.
Что летаю, как пичужка:
Песни, танцы да стихи.
И летят от ушка к ушку
Сплетни про мои грехи.
Не ропщу, ведь лучше детства
Нет у жизни ничего!
Да и нет такого средства,
Чтоб на миг вернуть его.
Я же в детство беззаботно
Окунусь, когда хочу.
Подберусь, притиснусь плотно
К мамочкиному плечу.
Или головой в колени,
Хоть на несколько минут.
В этом сладком детства плене
Все печали и уйдут.
Заявить об этом громко
Не стесняюсь, не боюсь.
Счастье – снова быть ребёнком –
Очень долго длится пусть!
Наталья Килоч, г. Ленинск-Кузнецкий
Мне бы снова под мамино крылышко.
Обовьет пусть рукой меня крепко,
Назовет меня ласково «солнышком»,
Назовет меня «маленькой деткой».
Жарко чмокнет она меня в щечку
И мечтать станем с ней о далеком.
Вспомним прошлые наши денечки
И ни слова — о мире жестоком.
Мне расправит тугие косички
И погладит горячей рукой.
И закрою от счастья реснички,
Ощущая надежный покой.
Мария Колмакова, д. Красноярка
Вековая связь
Заветы матери в те юные года —
Они запали в сердце навсегда.
Живет, не рвется родовая нить.
Спасибо, мама, за возможность жить.
А нить все тянется и вся в зацепинах.
А в ней — судьба моя, да вся она в отметинах.
На разрыв крепка оказалась нить.
Дан подарок мне в этом мире жить.
Сколько верст еще моя нить хранит?
Через что еще путь ее лежит?
Вековая связь держит эту нить:
Солнце вновь взошло – значит, надо жить!
Людмила Ильина, с. Чусовитино
Мама
Вижу маму я в шелковых платьях:
В белом, синем и голубом.
В добрых, теплых и нежных объятиях
Я себя помню в классе шестом.
А в седьмом классе вдруг стала взрослой,
Я стеснялась объятий родных.
И сама заплетала я косы,
Что спадали с лопаток худых…
С тихим вздохом шептала мне мама:
«Как ты поздно гуляешь одна?».
Не сказав ей ни слова, упрямо
Шла в постель я, шатаясь от сна…
Ах, как хочется, чтобы, как в сказке,
Жизнь моя повернулась назад.
Я бы делала все по указке,
Чтоб не прятать от мамочки взгляд!
Татьяна Антонова, с. Подгорное
Как птицы мы из гнёзд повылетали,
Родительского дома не забыть.
Хоть семьи мы теперь свои создали,
Но маму будем мы всегда любить.
Тебя благодарю за всё на свете,
Что подарила столько мне тепла.
Переживала ты — за дочь в ответе,
Ночами у кроватки не спала.
Как птица ты меня оберегала,
Как тигр защищала от проблем.
За суетою дней не уставала
И жизнь свою дарила мне взамен.
Анна Дубовцева, с. Чусовитино
Любви не бывает много
Любви не бывает много
К родителям, детям, семье.
Когда утверждают иное,
Не верьте ничьей слезе.
Любви не бывает много
К любимой берёзке в селе.
Когда утверждают иное,
То врут и тебе, и себе.
Любви не бывает много
К лесам, полям и ветрам.
И кто утверждают иное,
Не верит в такое сам.
В доме родном половицы
Забыть невозможно скрип,
Мелькание маминой спицы,
Чудесного детства миг.
Любви не бывает много
К любимой стране, друзья.
Не могу утверждать иное:
Прекрасна земля моя!
Любовь Иванова, пос. Новый
На земле живут люди разные,
Так уж устроен мир.
Бываем злыми и страстными,
Порою судим людей до дыр.
А нужно к себе быть строже,
Сначала себя спросить.
И станет душа моложе,
И легче вам будет жить.
Оглянись на рядом стоящего,
Руку помощи протяни.
И не будет душа ваша грязной,
И не нужно другой судьбы.
Будьте ко всем добрее,
Живите с открытой душой.
И станет нам всем теплее,
Душа обретет покой.
Живите с хорошими мыслями,
Не ройте яму другим.
Давайте оценку прожитому
И поступкам своим.
Обратитесь к своей мудрости,
Жить нельзя с вечной злобой.
Обратитесь к своей чуткости —
И не будет душа ваша подлой.
За добро добром воздается,
Так что будьте добрее к другим.
Ответить за все перед Богом придется,
Каждый будет Богом судим.
Ольга Шилькова, г. Ленинск-Кузнецкий
Детство
Детство милое, доброе кануло.
А в душе — шёпот грусти: прощай…
Ах, как хочется, хочется заново
В мой родной, неизведанный край!
Где трава — не трава, а муравушка!
В лужах тёплого солнца — слеза.
Игры, крепости строить – забавушка!
Искры радости, света в глазах.
А сейчас вот у старого тальника
Я присела, уткнувшись в листву.
Вспоминая про мокрые валенки,
Я тихонечко маму зову…
Лидия Галеева, д. Покровка
Воспоминания о детстве
Ах деревня, родная деревня,
Босоногое детство мое.
Были в детстве мои все деревья:
Залезая, столь шишек набьешь.
Вскочишь вмиг, почесав свой затылок,
И про боль ты забыл уж давно.
И, держась на коне за загривок,
Мчишь зерно молотить на гумно.
Бабы лихо махали цепами,
И кузнец отбивал молотком.
Вот и детство прощается с нами,
Но в другое мы детство придем,
Только в детство не в то, а в другое,
Где комбайн молотит зерно.
Где ты, детство мое — то, родное?
Серый конь тот, навес и гумно…
Как хотелось отдать все благое,
Чтоб услышать хоть звон молотка.
Не вернуть мне уж больше былого —
В море детство умчала река…
Арина Сидорова, пос. Восходящий
Славу памяти не приукрашу,
День из детства приснился мне:
Летним утром я в согру нашу
Выезжала верхом на свинье.
Мамин смех ручейком плескался,
В спину теплым бил ветерком.
И таинственный мир открывался,
Нас окутав зеленым ковром.
Доставала из трусиков книжку
И в черемуховом шатре
Заводилой среди мальчишек
Я плыла на плоту по реке.
С Геком вместе на кладбище кралась,
Клад искала в пещере сырой,
Трубка мира меня дожидалась…
«Эй, девчонки, пора домой!»
Хрюкнув весело, свинка бежала,
Лужу в стороны расплескав.
Я вприпрыжку, галопом, скакала,
Далеко ее обогнав.
Нас раскрытой калитка встречала,
Ждал обоих вкусный обед…
Словно жизнь началась сначала,
Мне из детства прислав привет.
Леонид Полынский, г. Полысаево
СЕРДЦЕ МАТЕРИ
У раскрытого окна городской квартиры, не зажигая свет, сидит женщина. Ждёт она. Свет отвлекает, даже если мысли заняты только одним – ожиданием.
Говорят люди, что сердце человеческое – вещун. Оно заранее подскажет человеку приближающуюся радость или беду. Но ничего худого не ждало сердце Анны. Оно стучало ровно, как всегда. Но уже на следующий день её сердце застучит часто и испуганно, а рот будет хватать воздух, в глазах всё помутнится. Её муж Данила Чернояров погибнет, спасая провалившегося под лёд мальчика.
После потери мужа в душе Анны поселился холод. Всё, о чём они ещё недавно мечтали с Данилой, теперь теряло всякий смысл. Жила, словно в бреду, ничего не замечая. Спала плохо, часто просыпалась, чего-то ждала. И это продолжалось до тех пор, пока не узнала, что беременна. Радости не было конца. Ей хотелось, чтобы у неё непременно был сын.
И вот под руками Анны затрепетало, запульсировало нежное и тёпленькое, пахнуло на неё запахом, о котором она ещё не знала. Застонав, уткнулась пылающим лицом, прислоняясь щекой к горячей головке. Почувствовала, как где-то у височка часто-часто бьётся жилка. Её душили слёзы, она сглатывала их, силясь что-то сказать, а с губ срывалось что-то невнятное. Теперь всё, к чему прикасались её пальцы, приобретало для неё новый смысл. А каждый день приносил что-то новое. Вот сын ей первый раз улыбнулся, произнёс первое слово: «Мама!». Сделал первый шаг.
Анна никогда и ни на что не жаловалась, поэтому можно было подумать, что жизнь её легка и безоблачна. Глаза её смотрели открыто и радостно, иногда чуть грустно, но всегда сочувственно. Улыбчивые губы не выдавали горя, если оно было. Она мужественно переносила его, если оно случалось, отстраняя от него сына. Сколько душевной силы было в ней, что, казалось, не было на свете трудности, которую не превозмогла бы. Она была готова и жизнь отдать ради сына,и была бы счастлива. Было в ней что-то выше человеческого. Её руки, старательные и проворные, умели всё — готовить и стирать, мыть и убирать. Такие хрупкие с виду, они не знали усталости.
А сын, подрастая, платил ей за это своей любовью. Старался, учился на «четыре» и «пять», чтобы не огорчать свою маму. Откликался по первому зову.
Став студентом, никогда не пропускал лекции, успешно сдавал зачёты. Вместе с однокурсниками проходил в лагерях военную подготовку. Усталый и запылённый, он возвращался домой, и всё становилось на свои места. У сына была она, мать, девушки были. Были книги и кино, было всякое другое – доброе, радостное, мирное. Война тогда казалась понятием отвлечённым. Правда, сообщали радио и газеты, что в Германии безумствовал Гитлер, выступал, хвастливо заявляя о непобедимости немецкого оружия. Но тогда мало кто верил в возможность войны.
Дмитрию присвоили звание лейтенанта. Два рубиновых кубика в петлице — приятно, что и говорить. И вот война. Повестка. Завтра, вернее утром, ему нужно уходить. Анна собирала сына, а в глазах читалась напряжённая готовность противостоять горю, которое принёс этот солнечный день. Лицо, всегда спокойное, выражало подавленность, нескрываемую муку. Во всём чувствовалось боль от невидимой раны. Первой жертвой войны всегда оказывается мать.
Утром на вокзале Анна держалась из последних сил. В глазах — сухой металлический блеск, лицо побледнело. Дима стоял рядом. Он посмотрел на мать, у него защемило сердце:
— Зачем ты так, мама!? Зачем!? Через неделю, от силы через месяц, пусть через два, мы вернёмся. Гитлер не разобрался, на кого напал. Вот и объясним ему. С оружием в руках. Мы же храбрые, мама.
— Храбрых тоже убивают.
Убиваю и, возможно, первыми. Он говорил и верил в несокрушимость нашей армии, был уверен, что через неделю, через месяц, через два всё успешно закончится.
Уже последний вагон поезда скрылся за поворотом, а люди всё не расходились. Они всё ещё не верили. Им не хотелось верить, они на что-то ещё надеялись. Но голос Москвы из громкоговорителя напоминал: случилась беда, великая беда! И этому нельзя было не поверить.
Прошли три месяца. Наша армия почему-то отступала под напором чужого войска, уступая врагу километр за километром своей территории. Уже было понятно, что эта война быстро не кончится. Что она ещё ляжет тяжёлым грузам на плечи народа.
Анна сидит совсем одна, а мысли её далеко на западе. Там, где под пулями падают и поднимаются бойцы, чтобы идти дальше, через горящие города и сёла. Веря, что на нашу растерзанную в развалинах землю ещё вернётся мир. Возможно, он будет не таким ясным и безоблачным, каким был до июня, но обязательно наступит. Будут любовь и радость. Ведь должна быть людям награда за то, что они смогли пережить. И этот мир с необыкновенной отчётливостью пробуждался в складках её памяти.
Анне хотелось забыть ночь, мрак. Память возрождала недавний и почти невозможный мир, и она входила в прошлое, как в живую реальность. И уже не ночь — день перед ней, прекрасный день. Идёт она по центральной улице Мира, выходит на площадь, видит торжественную громаду Дворца культуры и музей живописи напротив. Здесь не было ничего, чего она не знала бы до мелочей. А вот и улица Грибоедова с лучшей в городе школой и номер её дома — 34. Отсюда, из окна на третьем этаже, была видна почти вся улица, и она любила наблюдать из него, как её сын возвращается из школы домой.
«Неужели война докатится сюда?» — подумала она. Пытаясь, представить город, лежащий в руинах, и не смогла.
И вдруг она увидела поле, изрытое снарядами и бомбами, побитую технику, тела погибших солдат, и её Диму, растерянного и одинокого. Она потянулась к нему, позвала, и сын впервые ей не ответил. Но облик сына, в котором она находила незнакомые черты, не сникал. Увидеть бы его живого, какой он теперь? Побыть вместе немного, пусть эту ночь, пока не наступит утро. Свет всегда возвращает надежду. А ей сейчас, как никогда раньше, нужна была вера, что её единственный сын обязательно вернётся. И она приготовилась ждать долго — вечность, если потребуется, и это было её утешением.