На страницах нашей газеты мы уже неоднократно рассказывали о том, как сложились судьбы наших земляков, которым довелось воевать на чужой земле и в чужой стране. И что бы об этом ни говорили за те 33 года, что прошли со дня окончательного вывода советских войск из Афганистана, я абсолютно убеждена: эти парни защищали интересы своего Отечества. Общаясь с ними, много читая и черпая информацию из множественных источников в Интернете, я поняла, что эта война стала для них настоящим адом на земле. И уж тем более не могла себе представить, что в нём нашлось место для нашей землячки-девушки…
Возможно, эта история так и осталась бы для всех нас тайной за семью печатями, если не сложились бы у Ады Алексеевны Ермашевич, урождённой ленинск-кузнечанки и давным-давно уже повзрослевшей женщины, определённые обстоятельства. Спустя 33 года жизни за Полярным кругом, в Ямало-Ненецком округе, она вернулась на свою малую родину, чтобы стать опорой для своих постаревших родителей. В прошлом году Ада Алексеевна приехала, чтобы в очередной раз навестить их, а осталась, потому что поняла: подошёл тот срок, который требует неустанной дочерней любви и заботы. Такой, в какой когда-то она так остро нуждалась сама, оказавшись в долине Килагай, что в переводе с афганского означает «Долина смерти»…
В медицинское училище Ада поступила после восьми классов. В то время они жили в районе кирпичного завода. Её мама, Ольга Павловна, из-за удалённости от города сменила работу в аптеке на работу в местном аэропорту, где она мыла самолёты. Папа, Алексей Андреевич, трудился электрогазосварщиком. Но среди родственников второй линии было немало женщин, посвятивших себя профессии медсестры. Вот и эта, по сути, ещё девочка-подросток решила, что в будущем она будет помогать людям.
Получив диплом по специальности «Сестринское дело», Ада семь лет несла дежурства постовой медсестры в городской детской больнице. А летом 1987-го ей пришла повестка из горвоенкомата. «Как сейчас помню: стоим мы на лестничной площадке, ждём, когда начнётся планёрка, а меня спрашивают, чего, мол, такая задумчивая? Я отвечаю: в военкомат вызывают; наверное, на войну отправят…».
Увы, в этой, на первый взгляд, шутке не было и доли шутки. И как оказалось, вызов в военное ведомство получили многие сокурсники Ады Ермашевич по медучилищу. Но в Афганистан поехала она одна: у всех других нашлись всевозможные уважительные причины и соответствующие справки. А девушке, выросшей в простой рабочей семье, где всегда жили по совести, не пришло даже в голову «подстраховаться», как это сделали другие. Откуда ей было знать, что, подписывая заявление «на командировку», она действительно скоро окажется на войне? Да, к тому времени война в Афгане полыхала уже много лет, и на Кузнецкую землю уже тоже не однажды приходил «груз 200», но вслух об этом говорили очень редко, и уж явно не в девичьей среде.
Как выяснилось из нашего разговора с Адой Алексеевной, путь до Кабула у девушек (в Кемерове к ней присоединилась ещё одна юная коллега) оказался гораздо проще, чем у солдат-срочников: никакой медицинской комиссии, никакого обучения, никаких инструктажей и стрельб. В военкомате забрали паспорт, взамен которого уже на южных землях выдали международный (к этому факту я ещё вернусь несколько позже), собрала чемодан – и в путь. Сначала — поездом до Ташкента, а потом — самолётом до Кабула. Именно там, в аэропорту, ей впервые стало по-настоящему страшно, вспоминает Ада Алексеевна: «Я выросла в Сибири и никогда раньше не бывала в горах. А тут солнце зашло за гору — и сразу темнота. В ней постоянно взлетают и садятся самолёты и вертолёты, где-то вдалеке идёт бой…»
Поскольку в Союзе Ада работала не в хирургии, а с детьми, её направили в инфекционный госпиталь. Он располагался в городе Пули-Хумри, в местности, которой досталась дурная слава ещё со времён нескольких англо-афганских войн. Так, например, известно, что в 1919 году там стоял 30-тысячный английский экспедиционный корпус, и когда случилась эпидемия холеры или чумы, весь корпус вымер, так как все проходы через перевалы были заблокированы афганскими повстанцами. И, как рассказывал в Интернете один из хирургов советского военно-полевого госпиталя, расположенного неподалёку от Пули-Хумри, в долине всегда гибли от инфекции. «Там всё скелетами было усыпано, — рассказывает Рафаэль Биктимиров в одной из интернетовских публикаций. — В прямом смысле. Копни любой клочок земли – сразу на чьи-то останки натыкаешься. Афганцы засевали тут поля, растили урожай, но никогда не жили. По окраинам живут, а в долине нет».
Вот в таком гибельном месте Ада провела почти два года. Одно тяжёлое дежурство сменялось другим, не было ни отпусков, ни выходных, как не было одно время ни медицинских препаратов, ни перевязочных материалов. «Зато в Союзе говорили, что всё идёт в Афганистан», — с горечью вспоминает моя собеседница. Она признаётся, что ей, как и всем другим врачам и медсёстрам, приходилось очень трудно: «Солдат после выписки из госпиталя могли отправить домой на побывку, офицеров – в санаторий или реабилитационный центр. Мы проводили там все 24 часа в сутки. И если приходила колонна с ранеными, а их привозили порой по 60-80 человек, то все оказывали им помощь или стояли на сортировке, независимо от того, что у тебя было свободное от дежурства время».
Главным «оружием» наших медсестёр в борьбе за жизнь солдат и офицеров были шприцы. У Ады ещё в Ленинске появилась аллергия на один из препаратов – ампициллин. В госпитале она развилась до такой степени, что один из пальцев правой руки сгнил до самой косточки. Но жаловаться было некому, да она и не была готова к этому. Домой писала только то, что «всё у неё хорошо». Забегая вперёд, скажу, что когда она вернулась домой, мама сожгла все её письма. «Я даже не хочу об этом больше думать», — объяснила тогда свой поступок Ольга Павловна, и нам остаётся лишь догадываться о том, чего ей стоили два года ожидания старшей дочери…
Выхаживая больных, вскоре на больничной койке оказалась и сама Ада. Как говорит, с «микст-инфекцией», то есть одновременным заражением брюшным тифом и гепатитом. Ещё одно из трёх заболеваний, которые за время нахождения в тех местах перенесло большинство из российских военнослужащих, — малярию – девушка «привезёт» потом домой. А между тем ей предстояло пережить ещё одну страшную трагедию.
Пули-Хумри являлся стратегически важным городом возле пересечения дорог, по которым можно было попасть в северо-восточные, восточные и юго-восточные провинции, включая столицу страны. Как гласят архивные документы, начиная с 1980 года, там было построено огромное количество складов: автомобильный, артиллерийский, продовольственный и другие, включая химический. Все эти колоссальные запасы боеприпасов и горючего 10 августа 1988 года взлетели на воздух. По официальной версии государственной комиссии, проводившей потом расследование, было установлено, что причиной пожара послужила диверсия с одновременным обстрелом склада противником. Его реактивный снаряд попал в хранилище с нашими реактивными снарядами, вследствие пожара произошла детонация взрывчатых веществ и пошла цепная реакция…
Вот что вспоминает об этом кошмаре Ада Алексеевна: «В этот день мы с девушкой, с которой я жила в комнате, были дома. К нам зашёл пообедать наш знакомый. Когда загремели взрывы, он быстро схватил нас под руки, и мы побежали к бэтээру. После того как запрыгнули в него, машина быстро рванула вперёд. На пятачке под названием «Звёздочка» мы и переждали несколько часов, пока всё вокруг взрывалось. Это было очень страшно! У меня было такое ощущение, что я со стороны смотрю какой-то жуткий фильм… А потом, вечером, на нас начала двигаться чёрная туча от горевших на химскладе веществ, и мы могли передвигаться только ползком, прижавшись к земле…»
На родину Ада Алексеевна вернулась в январе 1989-го. Их госпиталь вместе с советскими войсками выводили одним из последних. Возвращение было трудным и чрезвычайно опасным: «вертушки», на которых летели, нещадно расстреливали противозенитные ракетные комплексы «Стингер». И вот наконец-то посадка в небольшом таджикском Кулябе, где пройдена таможня, за ним — Ташкент и Кемеровский аэропорт, где встречают самые родные и любимые люди, мама с папой.
Слава богу, война осталась позади! Но впереди ждало немало других, порой обидных до боли испытаний. С большим трудом удалось прописаться в полученную родителями квартиру: «А где вы были два года без прописки?» — вопрошали в паспортном столе, не принимая во внимание предоставленную по форме справку. Только после множества мытарств было получено в банке денежное довольствие, которое в Афгане не выдавали на руки. Один за другим начали изматывать приступы малярии. Последней каплей стала трагедия в центре города, когда на глазах у Ады попала под троллейбус женщина. Увидев кровь, она вдруг подумала, что никогда больше не сможет работать в медицине…
Наверное, всё это было синдромом афганской войны – так его стали называть позже. Той самой войны, которая, по сути, искалечила и сломала нашей молодой землячке жизнь. Но она собралась с силами и в августе 1989-го уехала туда, где не было ни одной знакомой души. В Яр-Сале, посёлке потомственных оленеводов, Ада сначала работала в хирургическом отделении, а потом 31 год – старшей медсестрой туберкулёзного отделения районной больницы. В 2006 году окончила Тюменскую медакадемию по специальности «Менеджер в сестринском деле». Наверное, и по сей день она была бы на своём посту, если бы не описанные мною в самом начале обстоятельства.
Труд ветерана боевых действий, ветерана труда Ады Алексеевны Ермашевич в Ямало-Ненецком округе оценили высоко – её представили к почётному званию, входящему в систему государственных наград, — «Заслуженный работник здравоохранения РФ». Но нашла награда Аду Алексеевну на малой родине, её вручил глава Ленинск-Кузнецкого городского округа Константин Тихонов. Вот так мы и узнали о тихом подвиге нашей землячки, в мирное время оказавшейся на войне. Низкий вам поклон, Ада Алексеевна, от всех жителей родного города…
Наталья Артёмкина. Фото автора.